***
Жив Кедра Митрей, жив!
Сквозь время всё чётче прорезается лик Кедра Митрея. Родившись в конце ХIХ в., он, тогда ещё Дмитрий Корепанов, шагнул в ХХ-й. Жажда знаний повела его за 500 километров от своего дома в Казань – в инородческую учительскую семинарию, где он выступил против начётничества на уроках Закона Божьего, за что и был исключён из семинарии и объявлен душевнобольным. Скитался в поисках работы по деревням и весям Вятского края. Но он собирал фольклор, и ему удалось записать в Шарканской волости легенду «Эш-Тэрек», которая оказалась удмуртским поэтическим героическим эпосом. О своих страданиях написал повесть «Дитя больного века».
Дмитрия забрали в армию, он оказался на Дальнем Востоке в г. Благовещенске, но ему там удалось издать трагедию «Эш-Тэрек» под псевдонимом Пан Митрей. Он вообразил себя паном, потому что женился на полячке, которая родила ему потом 6 детей.
Вскоре он оказался втянутым в гражданскую войну, и оказывался то среди колчаковцев, то среди красных партизан, в конце концов, оказался поставленным под расстрел взвода белогвардейцев. Но после команды «пли!» он стоял невредимым: солдаты, знавшие его как офицера, выстрелили мимо. Так ли это было или по-другому, документов нет, эту историю мне рассказал Пётр Кириллович Поздеев, который общался с родственниками писателя. В ночь после расстрела у Кедра Митрея выпали все волосы. Поэтому он на портретах – без единого волоса на голове. Опыт участия в гражданской войне дал ему возможность написать повесть «Вужгурт».
В 1920-е годы он возглавлял редакцию газеты «Гудыри» («Гром»), в 1928 году был отстранён, как сторонник «нацдемовщины», но он успел сформировать удмуртский литературный язык и на нём написал роман «Секыт зибет» («Тяжкое иго»).
Под арестом в 1930-е годы он в лицо своим палачам говорил, что они сами бандиты и ставленники Ежова. Прошёл Магадан. Вернулся. А потом снова арест, ссылка в д. Чумаково Новосибирской области. На севере этой же области в д. Пихтовка, у самого края Васюганских болот, уходящих на сотни километров к тундре, отбывала ссылку дочь Артёма Весёлого – Заяра. Спустя десятилетия Заяра Весёлая напишет о Кедра Митрее повесть – «С верой и надеждой».
В 1950-е годы его реабилитировали. Издали его произведения. К 100-летию на родине поставили памятник. Но и в виде памятника кому-то Кедра Митрей был ещё неугоден: вандалы обезглавили бюст и сбросили в канаву.
Несколько лет назад вместе с делегатами конгресса финно-угорских писателей я был на родине марийского актёра и поэта Йыван Кырля. Пока экскурсовод довольно скучно рассказывал биографию, я читал в витрине под стеклом пожелтевшие листы с воспоминаниями. Один из современников поэта писал, что когда Йыван Кырля находился в лагере, туда привезли фильм «Путёвка в жизнь», где Йыван Кырля играл Мустафу. Перед началом фильма Йыван Кырля переживал, не вырезали ли кадры с его участием. Но когда он увидел себя в кадре, он с криком «Жив Йыван Кырля, жив!» вскочил и прыгал от радости.
Кедра Митрей умер в 1949 году от голода и холода. Ему было 57 лет. Если бы он остался жив и после реабилитации увидел свои переизданные произведения, вошедшие в школьные и вузовские хрестоматии, он тоже мог бы воскликнуть: «Жив Кедра Митрей, жив!». Он – Корепанов Дмитрий Иванович. Но он захотел остаться в истории Кедра Митреем из с. Эгра. Он хотел, чтобы его знали как удмурта из села, в названии которого остался древний угорский след. Он был человеком свободного духа, и как бы его ни притесняли, как бы над ним не измывались, как бы ни унижали, он остался жив.
Если ему будут ещё ставить памятник (и, конечно же, будут), я хотел бы видеть Кедра Митрея вырывающимся из гранитной глыбы, символизирующей его время и ту историческую среду, в которой он жил.
Александр Шкляев
